В популярном научном журнале «Кот Шрёдингера», главный редактор которого в феврале встречался со школьниками в Салехарде, опубликована беседа с академиком, математиком и ректором Сколковского института науки и технологий Кулешовым.
Эту беседу мы публикуем с сокращениями, предложив читателям рассуждения академика об идущей на наших глазах цифровой революции. О том, как она меняет мир, и главное – как она меняет молодые поколения.
Меняется ли мир к лучшему?
Скорее, он вынуждает нас становиться лучше. Приходили ко мне стартаперы с очень простой идеей: на каждом рекламном табло повесить bluetooth-модуль – он вас с 70 метров опознает, и табло покажет рекламу, адресованную лично вам. Но важен сам тренд – мир становится всё более прозрачным. А когда появится, например, поиск людей по видео, то в сочетании с повсеместно установленными камерами это приведёт к концу приватности, которая, впрочем, и сейчас-то воображаемая. Один очень известный человек недавно сказал мне: «Я не хочу жить в «Доме-2», но ведь, по сути, мы уже живём в «Доме-2», за стеклянными стенами. Пока, правда, информацию о нас может получить сравнительно узкий круг лиц, но скоро это оружие массового поражения будет в руках у каждого!
Начинается жизнь, в которой придётся намного меньше врать и гораздо больше следить за своей частной жизнью, хотя боюсь, что никакой частной жизни просто не будет, но для нового поколения приватность мало что значит. Это и хорошо и плохо... Во всяком случае обманывать станет невозможно: всё и все на виду. Совершить преступление и избежать наказания тоже будет почти невозможно.
Сейчас все говорят о внедрении блокчейна (блокчейн – это технология хранения данных и информации об обработке этих данных. – Прим. ред.). Не считаю себя записным лгуном, но я не смог бы быть директором или администратором в этом случае. Во времена моей молодости была пословица: «Когда подписываешь бумагу, считай, что у тебя за спиной прокурор стоит», но в дивном новом мире блокчейна я бы сразу подал в отставку, потому что к идее, что невозможно изменить даже запятую в приказе двухлетней давности, нужно привыкать с пелёнок. Как и к тому, что все твои движения, всё твое прошлое – всё видно. Мы по-другому воспитаны, у нас совершенно иная ментальность и привычки. А молодёжь – не то чтобы она была честнее нас, просто привыкла, что жизнь прозрачна и если хочешь что-то скрыть, то лучше вовсе этого не делать, всё равно узнают.
А если тебя нет в Интернете, так, может, с тобой вообще не стоит дело иметь? Логика сейчас такая. А ведь ещё пятнадцать лет назад на визитке пытались мелким шрифтом написать всё, что только можно: лауреат, дважды герой, академик... Сейчас это стало дурным тоном. Интересно – посмотри в Сети, что я собой представляю. То есть люди начали получать информацию по-другому, и это сильно влияет на образ мыслей.
Спросите меня: «В каком году была битва при Азенкуре?» – я вам тут же скажу. По всемирной истории проэкзаменуйте – все даты помню. В наше время чрезвычайно ценились эрудированные люди, а эрудиция понималась как умение быстро извлечь из памяти нужную информацию. Сейчас это совершенно бесполезное качество.
Нет смысла запоминать, что битва при Азенкуре была в 1415 году, потому что, если мне эта информация понадобится, я тут же её получу – из воздуха, условно говоря.
Не думаю, что мы деградируем из-за гаджетов, – наоборот, они заставят нас стать лучше.
Поколение Z
На протяжении всей истории человечества старики считали, что молодое поколение уже не то что прежде. А дети – что они сильно отличаются от родителей в лучшую сторону. Но где-то лет в тридцать понимали, что ни черта не отличаются. Точно такие же... Сейчас, однако, на самом деле появилось поколение, которое существенно отличается от предыдущего, от своих родителей. В этом я совершенно убеждён. Это центениалы (люди, которые родились после 1996 или после 2000 года. – Прим. ред.), поколение Z – ребят, которых по-английски определяют как digitalnatives – цифророждённые. Это люди, которые уже из чрева матери вышли с гаджетом в руках. Они действительно другие, это понятно уже на тысячу процентов!
У них есть крайне важный навык, которого нет у нас и который стал неотъемлемой частью их самих. Это умение быстро и точно получать необходимую информацию. Но возможности мозга ограниченны. Если вкладывать их в умение работать с гаджетами, уменьшается ресурс, который можно было использовать на другие вещи. Сейчас наши способности меняются, но ведь подобные сдвиги происходили на протяжении всей истории.
То, что называют клиповым мышлением, – это даже не невозможность сосредоточиться, а скорее ощущение, что долго думать об одной проблеме просто нецелесообразно. Конечно, в каком-то смысле это ограничитель. Например, теорема Ферма была доказана психом, с обывательской точки зрения, который всю жизнь думал только об этом. Но мы всё-таки говорим о массовых явлениях, а такие выдающиеся одиночки, как Эндрю Уайлс, доказавший великую теорему Ферма, были и будут всегда.
За феноменом клипового мышления стоят потребность и возможность получать информацию в любой момент, когда в ней возникает необходимость. Эта ситуация делает людей совершенно другими. Если взять образование, то им очень трудно сосредоточиться на традиционных лекциях и высидеть полуторачасовую пару. Они привыкли получать информацию, точно отвечающую на вопрос, но фрагментарную. И это не означает, что они глупее, – они просто другие.
Понимаете, это люди, которые по-другому воспринимают информацию и действуют. Я люблю рассказывать про своего внука Макса, который живёт в Париже. Когда у него заканчивается туалетная бумага, что, как вы думаете, он делает? Ищет её на Амазоне (каталог товаров. – Прим. ред.). Увидев это, я сказал: «Слушай, Макс, а ты не пробовал посмотреть в кладовке?» Он на секунду задумался и ответил: «Хорошая идея!» Ему не приходит в голову поступить по-другому. Он привык, что любая потребность – в информации, в вещи – удовлетворяется с помощью гаджета.
Как учить центениалов
Сейчас всем понятно, что вкладывать деньги нужно прежде всего в образование. Это первейшая задача любого государства. Наука дарит нам очень важные вещи и при этом базируется на образовании. Если нет образованных людей, то и науке неоткуда взяться. Образование – вещь абсолютно фундаментальная для прогресса, это ледокол для движения в будущее.
Но с центениалами процесс обучения надо выстраивать по-новому. Им трудно слушать лектора, особенно долго, но они очень хорошо реагируют на персональный подход. Мы в Сколтехе ввели то, что сами называем командно-персонализированной системой обучения. Студенты проходят все стадии работы над проектом: моделирование, цифровое проектирование, сертификацию, изготовление прототипа, испытания.
Конечно, это не новый шаг в науке, а учебная работа, но она заканчивается созданием настоящего аппарата, над которым работал весь коллектив… Мы убедились, что такая форма обучения в миллион раз эффективнее. Во-первых, обучение методом создания чего-то своими руками – это всегда лучше и результативнее. А во-вторых, это та форма работы, которая для молодёжи наиболее органична: глаза в глаза. Они гораздо более рациональны в выборе объёма знаний. Абстрактное знание из их обихода практически исчезает. Не поймите неправильно: это совершенно не исключает фундаментальной науки, потому что фундаментальная наука тоже состоит из задач.
Системе образования придётся подстраиваться к особенностям нового поколения – не наоборот. Мы вынуждены будем это сделать. Образовательная система должна радикально измениться, но не так, как думает большинство. Мы персонализируем обучение. Наш командно-персонализированный метод не нов – мехматовские кружки в мои годы так и работали: старшие учили младших. И именно этот метод образования следует называть классическим – так строилось обучение, например, в Древней Греции: учитель лично передавал знание ученику. В каком-то смысле мы должны вернуться к истокам – к тому, как это было устроено во времена Платона.
Хайп (шумиха или ажиотаж вокруг какого-либо человека, события или явления. – Прим. ред.) по поводу удалённого обучения и онлайн-курсов во многом оправдан, я и сам почти каждый уик-энд смотрю что-нибудь для профессионального развития. Это хороший довесок к образованию, но нелепо считать, что таким образом можно подготовить высокопрофессиональных людей. Ничто не заменит живое общение между учителем и учеником, только так можно воспитать специалистов высокой квалификации.
Сколтех – это и есть полигон, на котором отрабатываются лучшие образовательные практики будущего. Не те, которые лучше всего показали себя в других странах, а те, которые оптимальны для нас. У нас другая система преподавания и, например, до сих пор сохраняется элитное школьное образование, чего почти нигде в мире нет. Зато, допустим, средний американский студент психологически гораздо взрослее нашего. Он знает, что за годы его обучения в MIT (Массачусетский технологический институт. – Прим. ред.) заплачено 44 тысячи долларов и второй такой возможности не будет. И отлично понимает, что должен выйти оттуда абсолютно подготовленным к жизни. Наши студенты в большинстве своём почему-то психологически гораздо менее зрелые, у них не сформирована мотивация. Поэтому механический перенос западных практик не сработает – не получится просто взять и скопировать опыт MIT.
Полностью опубликовано в журнале «Кот Шрёдингера» № 1–2 (39–40) за январь-февраль 2018 г.
