День прожила – уже хорошо, улыбается Мария Павловна Ануфриева. О себе, своей семье и работе она рассказывает накануне юбилея – 13 декабря ей исполнится 85 лет.
Помню имя своё
«Затоплены ли печи? Утром люди придут – приём начинается в восемь, в поликлинике должно быть тепло, – с беспокойством думала Мария, пристально вглядываясь в темноту, – не видно ничего, но надо идти, надо проверить», – и она решительно шагнула за порог, в морозную ночь.
По дороге вспомнился отец. Красивый, кудрявый, а голос какой был! Когда пел, все заслушивались. Жаль, рано ушёл из жизни. И без того шаткое после полученных на войне ранений здоровье окончательно подорвал туберкулёз. Похоронили Павла Федуловича в 1951 году, было ему всего 46 лет.
Мария смахнула слезинку с ресниц. Потерев замёрзшие щёки, ускорила шаг. Мысли вновь перенесли её в родное село Мужи. Прадед по отцовской линии, Семён Федулович Ануфриев, перебрался сюда в 1881 году из Коми края, маму привезли из Ижмы в 1920-м. Нелегко жилось многодетной семье, тогда повсюду свирепствовал голод, поэтому и решили отдать тринадцатилетнюю Домну в услужение богатым оленеводам. Хозяева оказались людьми добрыми, к няньке относились как к родной дочери, а когда та заневестилась, нашли ей хорошего жениха. Свадьбу, богатую, широкую, сыграли в октябре 1928 года. Помогали и после, особенно в годы войны.
Мария стала первым ребёнком в семье, в 33-м родился Пётр, ещё через три года – Григорий. Домна Степановна с детьми всюду следовала за супругом. А его, некогда окончившего церковно-приходскую школу, отправляли то в одну хантыйскую деревушку, то в другую ликвидировать безграмотность. Но когда дочери пришла пора учиться, женщина твёрдо заявила: хватит, возвращаемся в Мужи и остаёмся там. «А ведь русского я совсем тогда не знала, дома говорили только на коми, – подумала Мария, – впрочем, большинство одноклассников находились в таком же положении». Улыбнулась: «Были в классе русские ребята, однако сначала мы их научили нашим словам и лишь потом они нас своим».
После школы она сразу бежала домой – помочь маме. Корова, лошадь, овцы – хозяйство было большое. Когда началась война и отец ушёл на фронт, а мама пошла работать в колхоз, она вообще стала старшей по дому. Папа писал часто, воевал он на Белгородском направлении, освобождал Крым, был награждён за боевые заслуги. Вернулся контуженый, с искалеченной левой рукой.
«Общественно полезный труд ученика – удар по врагу» – под таким лозунгом работали юные жители Шурышкарского района в годы войны, помогая фронту, помогая взрослым приблизить победу. Главной продукцией, которая шла из района, была рыба. По инициативе партийных и комсомольских организаций школ развернулось движение ученических и производственных бригад по вылову «живого серебра». Как следует из документов, хранящихся в муниципальном архиве Шурышкарского района, план вылова на лето 1943 года удочкой на ученика составил 20 килограммов, обработка рыбы – два центнера; на учителя – 30 килограммов, обработка рыбы – четыре центнера. Время работы учеников: 1–4 классы от 4 до 5 часов, 5–7 классы от 7 до 8 часов, 8–9 классы от 8 до 10 часов.
«Общественно полезный труд ученика – удар по врагу» – под таким лозунгом работали юные жители Шурышкарского района в годы войны, помогая фронту, помогая взрослым приблизить победу. Главной продукцией, которая шла из района, была рыба. По инициативе партийных и комсомольских организаций школ развернулось движение ученических и производственных бригад по вылову «живого серебра». Как следует из документов, хранящихся в муниципальном архиве Шурышкарского района, план вылова на лето 1943 года удочкой на ученика составил 20 килограммов, обработка рыбы – два центнера; на учителя – 30 килограммов, обработка рыбы – четыре центнера. Время работы учеников: 1–4 классы от 4 до 5 часов, 5–7 классы от 7 до 8 часов, 8–9 классы от 8 до 10 часов.
К тому времени, когда отца не стало, она уже окончила фельдшерско-акушерскую школу в Салехарде и проработала по специальности два года. «Кажется, как давно это было и в то же время – недавно», – вздохнула Мария. В Салехард она приехала в 1946-м, он был небольшой, чистенький, с деревянными тротуарами. Поступала вместе с подругами. Вместе учились, вместе жили, делились друг с другом всем, что было, – время выдалось трудное, послевоенное. Мама всегда старалась передать дочери в город мороженое молоко, творог, мясо, лишь бы та не голодала и хорошо училась. А учиться ей нравилось. Ах, какие были доктора – педагоги! Фурман, Миллер – эти имена она не забудет никогда. Их готовили к работе на Севере, но, узнав, что отец выпускницы – инвалид Великой Отечественной войны, отправили девушку на родину. Год трудилась в Шурышкарах, потом переехала в Анжигорт, где открывался фельдшерско-акушерский пункт, в 1951-м в родном селе ей предложили место патронажной медсестры.
Мария очнулась от воспоминаний – впереди показались знакомые очертания поликлиники: «Вот и пришла. Нелегко быть старшей медсестрой, необходимо всё время следить за порядком, чтобы и воду вовремя привезли, и печи натопили. Работа днём и ночью».
Счёт годам я не веду
– Это куд, по-русски значит короб, ящик, шкатулка, – Мария Павловна показывает на овальной формы деревянный сундучок, скреплённый деревянными же обручами. Рядом – круглый, чуть больше размером. – Раньше в таких оленеводы вещи перевозили, а при случае и младенцев купали. Достались они мне по наследству от деда Федула, как и чайник, и туесок, в котором можно было хранить всё, что хочешь, хоть соль, хоть чай. Им лет сто, не меньше.
– А как же вы старшей медсестрой в салехардской поликлинике стали? – возвращаю хозяйку в годы её молодости.
Она охотно рассказывает:
– Летом 1957 года я приехала сюда на специализацию по акушерству, встретила знакомых врачей, которые и предложили остаться. Между родильным отделением и поликлиникой выбрала второе, два года проработала в кабинете хирургии, а потом меня назначили старшей. Коллектив был дружный, хороший. Попадались, конечно, среди санитарок любительницы выпить. Примут рюмку-другую и забывают печи затопить, оттого и бегала по ночам, проверяла. Но такие случаи редко были, всего два или три, с виновниками происшествия долго не церемонились.
Старший из братьев женился и остался в селе, второй окончил свердловский институт, приехал в Салехард, устроился юристом. Маму я забрала, и поначалу мы втроём ютились в крохотной комнатушке. Потом брату дали квартиру на Лесозаводской, и мы переселились туда. Хоть и однокомнатная, но места всё равно было больше.
В середине 60-х она оставила пост старшей медсёстры ради работы в кабинете электрокардиографии. Это было ново и оттого притягательно. Не смущали 11 килограммов аппаратуры, необходимость проявлять плёнку, что в поселковых условиях (с обследованиями Ануфриева объездила весь округ) было крайне сложно. Она просила принести одеяло, накидывала его на себя и таким образом обеспечивала необходимую темноту. Любимому делу было отдано 28 лет, а общий стаж в медицине у Марии Павловны – 44 года.
Открывшийся в 1965 году в Салехарде кабинет ЭКГ был единственным в округе. Оснащение его весьма скромное: два электрокардиографа и один фонокардиограф с фотозаписью отечественного производства. Снятие фонокардиограммы было трудоёмким процессом: запись шла на фотобумагу, которую надо было вставить в кассету и не засветить, исключить посторонние шумы, качественно проявить отснятую фотоплёнку. Поэтому в кабинете имелось специальное звуко- и электроизоляционное помещение, оно служило и фотолабораторией.
Открывшийся в 1965 году в Салехарде кабинет ЭКГ был единственным в округе. Оснащение его весьма скромное: два электрокардиографа и один фонокардиограф с фотозаписью отечественного производства. Снятие фонокардиограммы было трудоёмким процессом: запись шла на фотобумагу, которую надо было вставить в кассету и не засветить, исключить посторонние шумы, качественно проявить отснятую фотоплёнку. Поэтому в кабинете имелось специальное звуко- и электроизоляционное помещение, оно служило и фотолабораторией.
– На работу уходила рано, приходила поздно, выходной был один – в воскресенье. А дома ждали ослепшая после несчастного случая мама и брат, его последние годы жизни были омрачены тяжёлой болезнью. Прибегала, кормила, мыла, кипятила шприцы, чтобы поставить уколы, – в глазах рассказчицы появляются слёзы.
– Вы ушли на пенсию в 93-м, больше 20 лет назад, – перевожу разговор на другую тему, стараясь отвлечь собеседницу от грустных мыслей, – чем занимаете своё время?
– Я никогда не скучала, всегда находила себе работу и сейчас без дела не сижу. С молодости люблю вязать, дочка, когда маленькая была, с головы до ног была одета в связанные мной вещи. А ещё вышиваю, шью куклы и одежду на них, обязательно традиционную, коми-зырянскую.
– Вам скоро 85 лет, а в семье ещё долгожители были?
– Мама дожила до 80-ти, её отец до 90 лет, тётке по папиной линии, она в Ханты-Мансийске живёт, – 93 года. А вообще я никогда не думала, сколько буду жить. Живу и живу, радуюсь каждому дню, – улыбается Мария Павловна. – Думаю, секрет долголетия не только и даже не столько в наследственности, но и в собственном характере и отношениях в семье.
Что ж, делаем выводы.
