В газете «Полярный круг» (№51 от 18 декабря 2008 года) были опубликованы две заметки салехардского краеведа Анатолия Макеева «Спасителю селения» и «Так сколько же лет Обдорску?». Поскольку их содержание показалось мне очень дискуссионным, то я позволю себе продолжить разговор.
Наследие Иринарха
Начну с ботаника, литератора и исследователя Ивана Семёновича Шемановского. В самом начале статьи уже присутствует ошибка в возрасте (ему в 2008 году исполнилось не 130, а 135 лет). В надежде, что это всего лишь опечатка, читаю дальше и начинаю удивляться всё больше. Оказывается, о том, что Шемановский организовал первые интернаты для детей коренных малочисленных народов Севера, мало говорится и пишется. Вся деятельность МВК, носящего имя Шемановского, по освещению в СМИ его жизни и деятельности этим заявлением сводится на нет.
Далее, в годы службы отца Иринарха в Обдорске действовала не одна, а две православных церкви. Он возглавлял лишь одну из них, миссионерскую, специально предназначенную для того, чтобы нести православное христианство в среду язычников. Поэтому вовсе не удивительно, что он организовывал выезды в тундру, поближе к её обитателям. Это и была его основная деятельность. К тому же, по свидетельству самого Иринарха, походная церковь появилась в Обдорске в 1854 году, то есть за 19 лет до его рождения и за 44 года до его прибытия сюда.
Нельзя говорить о том, что деятельность Ивана Семёновича как просветителя недооценена. Другое дело, что до нашего времени не сохранилось работ членов переводческой комиссии, которые можно было бы изучать и переиздавать. Гонения на церковь выражались в том числе и в уничтожении всего, что так или иначе с нею связано. Здание церкви восстановить ещё можно, хоть и не совсем с прежним, а то и вовсе с другим обликом, а вот несохранённые книги и документы исчезают чаще всего навсегда. Огромнейшим счастьем будет для нас найти хоть что-то из интеллектуального наследия обдорских миссионеров. И, поверьте, мы сделаем всё возможное, чтобы они снова не канули в Лету.
В том, что труд Шемановского как ботаника-растениевода недооценен, я, пожалуй, соглашусь. Но опять же с оговоркой, что труд этот вплоть до наших дней совсем не в почёте. Что сегодня выращивается в Салехарде кроме картофеля в огородах частников и цветов на городских клумбах? Где парники и оранжереи? Кто мог бы считать основоположником своих занятий Шемановского, если уже для очень многих имена Б.В. Патрикеева, Д.М. Чубынина и Н.И. Черных воспринимаются не более как названия городских улиц?
Если бы мы не считали И.С. Шемановского талантливым литератором, то зачем бы тогда ломали копья и пробивали с такими трудами издание избранных, а точнее, чудом сохранившихся его печатных работ. Цитируя слова Иринарха, не следует забывать о том, что их доступность сегодняшнему читателю обеспечена трудами подлинных ценителей его несомненных литературных талантов.
В том, что И.С. Шемановский был серьёзнейшим краеведом, уж вовсе никаких сомнений нет. Вполне достаточно бегло ознакомиться с частью его опубликованных работ и побывать в основанных им на рубеже XIX - ХХ веков и ныне существующих и развивающихся библиотеке и музее. Следует помнить и то, что специального исторического образования Иван Семёнович не имел. Проводя свою гигантскую по объёму работу по написанию «Хронологического обзора достопамятных событий в Берёзовском крае Тобольской губернии», он пользовался, скорее всего, исключительно доступными ему на Крайнем Севере источниками. Даже в наши дни, при сегодняшнем уровне информационной обеспеченности, практически все серьёзные исследователи работают с первоисточниками, хранящимися в архивах столицы и крупнейших городских центров. И, тем не менее, не всегда бывают правы в своих заявлениях и выводах. Уж тем более частный исследователь, опирающийся в работе на массу источников, проверить которые нет никакой возможности, имеет право на ошибку. К сожалению, не сохранился или пока не обнаружен список источников, которыми пользовался Иван Семёнович при написании этой работы. Проверить его выводы невозможно, поэтому остаётся только принимать к сведению то, что он написал, но никоим образом не делать на основе его записок далеко идущих выводов.
Обречённые на незнание
Тема поисков истоков на самом деле больше философская, чем практическая. Истоки чего мы ищем? Если мы ищем дату основания города, так она у нас перед носом. Это 27 ноября 1938 года. Если ищем первое письменное упоминание об Обдорске, то придётся выбирать между несколькими датами. Если хотим узнать о том, когда впервые поселились люди на территории, занятой нынешним городом, то придётся доверять выводам археологов, для которых плюс-минус тысяча лет серьёзного значения не имеет. Тогда Салехарду вообще 5 тысяч лет. Но Салехарду ли?
На самом деле совершенно не важно, с какого момента идёт исчисление. В конце концов, история – это всего лишь то, что мы договорились считать историей. Никто ведь не спорит, что на дворе 2009 год, и не задумывается над тем, а от какого же конкретного события начался отсчёт этих лет. Историк всегда оперирует в своей деятельности не просто фактами, а фактами подтверждёнными, то есть зафиксированными, как минимум, в двух независимых друг от друга источниках и совпадающими в основных деталях. До той поры, пока не будет представлено общественности чёткого документального доказательства о более глубокой, чем 413 лет, древности нашего города, можно смело считать и называть все попытки его удревнения историко-политическими спекуляциями.
Меня же, как историка, в отношении городских древностей беспокоит более всего то, что на сегодняшний день мы практически почти не имеем материальных свидетельств об Обдорске XVII - XIX веков. Массовая застройка исторического центра не даёт и не даст в обозримом будущем проводить здесь масштабные археологические раскопки, без которых получение таких свидетельств невозможно. Это значит, что мы обречены ничего не знать о настоящей, подлинной истории своего города, которая гораздо глубже и интереснее, чем мы подозреваем. Доказательством этому служат раскопки святилища Усть-Полуй, на территории которого ежегодно археологами добываются уникальнейшие исторические экспонаты. Они позволяют видеть в наших предках не дикарей, одетых в звериные шкуры, а искусных мастеров, обладающих к тому же незаурядной фантазией и своеобразным видением окружающего мира.
Досадная ошибка
Теперь о памятнике генерал-губернатору Западной Сибири Густаву Гасфорту. Просто удивительно, что краевед перед публикацией своей заметки не обратился не только к сотрудникам музея, но даже к предыдущим публикациям на эту тему. А таковых было несколько. В том же «Хронологическом обзоре достопамятных событий в Берёзовском крае Тобольской губернии», составленном И.С. Шемановским, написано, что Г.Х. Гасфорт прибыл в Обдорск 30 декабря 1852 года. Это было первое за всю историю села посещение столь высокопоставленным начальником. Он выслушал жалобы обдорян на земского заседателя и, признав их справедливыми, приказал сменить это должностное лицо. В том же году отдельным заседателем стал Ю.И. Кушелевский, единственный из заседателей, оставивший после себя печатный труд. Его книга «Северный Полюс и земля Ялмал» уже в начале ХХ века стала библиографической редкостью.
В благодарность за это, а также за то, что Гасфорт ходатайствовал перед императором Николаем I об отказе просьбам инородцев-остяков о сносе Обдорска и получил высочайшее подтверждение о неизменности места расположения селения, обдоряне возвели в селе к 1857 году первый и единственный до революции памятник своему благодетелю.
Это было опять же первое каменное сооружение в Обдорске. Памятник представлял собой прямоугольную кирпичную колонну общей высотой в 3 сажени (6 метров 40 см), суживающуюся кверху и покрытую в верхней части кровельным железом. О том, почему памятник этот остался безымянным, говорится и в статье С.А. Наговицына «Народный герой Ямала», опубликованной в журнале «Советская Арктика» (№8, 1937 год), и в статье В. Липатова «Нам нужен город», опубликованной в книге Л.Ф. Липатовой «XX век глазами обдорян», и у того же И.С. Шемановского. Легенда, расходящаяся порою в мелких деталях, говорит об одном. Была заказана в Екатеринбурге доска с надписью, но когда она была доставлена в Обдорск, то на ней была обнаружена досадная опечатка в фамилии губернатора (Фосфорт вместо Гасфорт), да и активное противодействие возведению памятника обиженного на селян заседателя сыграло свою роль.
В дальнейшем безымянность памятника позволила называть его и памятником Ермаку, и памятником-символом места прохождения Полярного круга и, в целом, способствовала тихому его разрушению и забвению.
Многие из горожан старшего возраста прекрасно помнят этот кирпичный обелиск, который стоял на правой стороне спуска к лесозаводу, на том месте, где сейчас находится техучасток. Говорят, что кирпичное крошево видно до сих пор. Это значит, что точное место его расположения можно найти, как можно и восстановить этот памятник, тем самым без особых затрат вернув городу часть его исторического прошлого. Со временем всё больше ощущается ностальгия по потерянному прошлому и всё больше хочется снова увидеть то, что когда-то было неотъемлемой частью городского пейзажа.
Мы, уходя от идеологических штампов в истории, уже начинаем реально осознавать необходимость восстановления материальных свидетельств нашей исторической памяти, чтобы в погоне за нынешним благополучием не оказаться лишёнными своих корней, без которых все наши попытки опереться на опыт предшествующих поколений окажутся безрезультатными.
И в заключение хочу сказать следующее. Мне бы не хотелось, чтобы эта статья бросила тень на конкретного краеведа, уж тем более на местное краеведение как таковое. Я очень трепетно отношусь к любой попытке обращения общественного внимания к нашему общему историческому и культурному наследию. Хочется только одного: чтобы эти попытки сопровождались более бережным отношением к самой истории и трудам тех, кто её писал и пишет сейчас. Иначе потом будет очень трудно разобраться в деталях, без которых цельного восприятия исторических фактов не происходит. А то, что уже написано пером, никаким топором, как известно, вырубить невозможно.
