Чем дальше уходят в прошлое события Великой Отечественной войны, чем меньше становится их свидетелей и участников, тем острее чувствуется необходимость сохранения для потомков всего, что связано с тем временем.
В 2018 году накануне Дня Победы не стало Натальи Илларионовны Лысенко. Гвардии сержанта, гвардии Наташи, как звали её товарищи по оружию. Уроженка села Волосовка Чудновского района Житомирской области, в 43-м она шестнадцатилетним подростком ушла в партизаны, потом была санитаром, служила машинисткой штаба 54-й гвардейской танковой бригады, которая входила в 7-й гвардейский танковый корпус 3-й гвардейской танковой армии под командованием П.С. Рыбалко. Награждена орденами Красной Звезды и «Отечественной войны» II степени, медалями «За боевые заслуги», «За взятие Берлина», «За освобождение Праги». На фронте встретила свою первую и единственную любовь Анатолия Лысенко.
Внучка Наталия Рыбакова успела записать воспоминания бабушки о годах войны. Их столько, что хватит на целую книгу. К сожалению, напечатать материал полностью не позволяет формат газеты, но мы постарались сократить текст максимально бережно.
Первые дни войны
«Мне было четырнадцать. Рано утром 22 июня мама послала нас с сестрой Мариной в районный центр сфотографироваться. День был солнечный, воскресенье. Мы пришли туда часов в девять, пройдя семь километров. Ждали долго, наконец вышел мужчина. Сфотографировал нас. Вдруг заговорило радио. Молотов объявил, что началась война!
Мы с сестрой выскочили из фотоателье, добежали до железнодорожного вокзала. Километрах в четырёх-шести – село Великие Коровинцы, сахарный завод. Вдруг немецкие самолёты над нашими головами пролетели, стали бомбить этот завод. Чёрные клубы дыма и доски летели до самого неба! Было очень страшно!..»
«Начались страшные дни. Однажды на рассвете кто-то постучал в окно. Мама вышла – красноармеец. Сказал: «Быстро собирайтесь и уходите в село Колки». А немцы наступали из Чуднова… На третий день нам сказали, что можно возвращаться домой. Вся пшеница была изъезжена гусеницами немецких танков. Дошли до первой хаты – красноармеец лежит убитый, а по нему прошлась немецкая машина. Мост разобран, это его красноармейцы разобрали, чтобы немцы не смогли с тыла зайти. Перед клубом, на дороге, лежит ещё один красноармеец убитый. Лежит на спине, кишки – рядом, кто-то веткой сирени его накрыл. Июль, жара… Колхозный двор ещё тлел… Конюшня сгоревшая, коровник. Запахи... Страшное было зрелище. Лошади разбежались, а коровник открыть забыли… Глаза вылезшие, вздутые туши – коровы все погибли... Четыре сгоревшие хаты... Прошли дальше с километр, наша хата виднеется. Несгоревшая, только все окна выбиты и занавески развеваются на ветру… В село немцы вошли 10 июля 1941 года…» «Вошли в дом. Один забежал в кладовку. У мамы было очень красивое веретено. Немец схватил его, хохоча, ногой разломал пополам, кусок отдал другому немцу и давай бить курей перед хатой! Там картошка высокая, куры – в картошку, а немцы – за ними… и бьют, бьют! Снова зашли в кладовку: «О! Яйка! Гут яйка! Млеко! Гут!» Забрали... Так ездили они через день. Всё, что находили, – забирали».
Молодая гвардия
«Однажды на морковном поле мы с подружкой Катей увидели листовки. Читаем, а там – призыв: «Бейте фашистов!». В тот же вечер мы на какие-то листики текст переписали и отнесли на то же морковное поле. Там разбросали…» «Я познакомилась с ребятами со станции Вильшанка, стало нас, единомышленников, включая брата, шесть человек, появилась смелость, уверенность! В 1942-м работала на «Заготзерно». Когда поезд идёт через нашу станцию, сразу выскакиваем с Катериной, смотрим: куда? В сторону фронта? Что везут? Танки? Всё это стараемся запомнить и передать Юре Пилипчуку. Кому он информацию передавал, не знаю, мне кажется, что его отец был связан с партизанским отрядом. И мы мечтали о партизанском отряде. Но знали, что берут туда только со своим оружием! А где винтовки достать? Вспомнили, что при защите села погибли двести двадцать бойцов. Прошлись днём – могилы землёй затянуло, дожди… Всё равно решили попробовать откопать. Копать можно было только ночью, чтобы не вызвать подозрение. Стали откапывать. И две винтовки отрыли! По одной, не сразу. За полгода! Полгода, представляешь?! Что-то где-то зашуршало, кто-то прошёл – замерли, разошлись… Отнесли мы свой трофей на кладбище, там была свежая могила, сбоку винтовки положили и прикопали, а следующим вечером пришли ребята со станции, забрали…» «Кто-то сказал моей маме, что полицаи интересовались у одной женщины, не ушли ли мы в партизанский отряд. И в душе у нас появилась тревога… Наконец Юрий сказал: «В воскресенье уходим в лес!» Брат Миша попросил взять с собой. Сестры Марины уже не было, вывезли в Германию. Мама очень просила, чтобы я не уходила, но как я могла остаться?! Кто знает, что будет завтра? А если заберут? И она согласилась…»
В партизанском отряде и на передовой
«Пробыла я в партизанах около шести месяцев. Ходила на задание, в патрули, была в засаде… Знаешь, какие заморозки были! А ноги мокрые. В шалашах спали, еловыми лапами землю застилали. Мы с братом Мишей спали спина к спине. Моё пальто стелили, его пальто укрывались, а утром просыпаемся – наши пальто и обмундирование смёрзлись… И несколько раз – сапоги. Встану, попробую – нельзя! Рвать же не будешь, вдруг подошва отвалится! Ноги вытаскиваешь, встаёшь на эту холодную землю, потом – на колени, дышишь теплом, чтобы оттаяло… Когда наши войска пошли в наступление, все партизанские отряды опять перекинули через линию фронта в тыл, а нам дали справки и отправили домой. Пришли мы домой 9 января 1944 года, а на утро в наше село вошла действующая танковая армия. Я и моя подружка Катя добровольцами ушли в эту танковую бригаду, в санитарный взвод санитарами… Нашу бригаду направили на Корсунь-Шевченковское направление».
«Мокрый снег повалил. Оттепель. А у меня сапоги развалились. Дали валенки 42 размера, а у меня – 35-й. Я в этих валенках! По этой воде! Стояли там, наверное, суток пять, и всё время у меня мокрые ноги. Пять дней в воде! Снять? А где снимешь? Я только один раз сняла, а там… в «гармошку» собралась кожа… Всё раскисло! И вокруг колен раны открылись. Было очень тяжело: на машину залезть, с машины спрыгнуть – такая боль! Но зажило… Уже после войны. Наверное, даже целых десять лет спустя, как только в ванну мыться – эти пятна от ран обозначались. В этих валенках – первые бои. И первая кровь».
«Комбата привезли. Рука разворочена от ладони до локтя. Положили на стол, врач мне приказал: «Держи руку!» Я держу, а он скальпелем срезает обгоревшие места, и я слышу, как кожа скрипит. У меня – слёзы, как горох. Врач увидел, отправил на свежий воздух, вот такие первые впечатления».
«Была машинка печатная «Ленинград». Я печатала списки убитых, пропавших без вести, а их после каждой операции не одна сотня! Ещё наградные листы печатала, боевые донесения. А ещё заявки на людей: сколько требуется, по каким специальностям, что есть, а чего не хватает. Очень много всего! Спала всего часа четыре...»
Победа!
«Первого мая 1945 года взяли Берлин, но пакт о капитуляции ещё подписан не был. Наша бригада почти дошла до Рейхстага... Из Берлина нас вывели 2 мая, но война ещё не закончилась. Вывели и стали готовить в поход на Прагу. В Чехословакии какие бои были! 5 мая наша бригада брала Прагу, а другие бригады армии – Дрезден. И там бои были страшные! Ночь с 8 на 9 мая нас застала на окраине Праги. Зашла в дом. Первый этаж забит людьми! Поднялась на второй, легла. Не знаю, задремала или нет… Наверное, потому что несколько суток не спала. Вдруг – пальба! Всё-всё залило светом! Орудия бьют! Вспышки! А у меня мысли: «На втором этаже! Как же выскочить из окна! Как? Куда?» А тут вдруг: «Победа! Победа!» Но какие ещё бои были страшные! Наши бойцы ещё гибли! Но этот момент не забыть никогда! Мы все выскочили. У меня пистолетик был бельгийский, дамский, в нём семь патронов, я его вытащила: «пух! пух!», и осталось пять патронов!»
Это судьба
«Необычайно дорога мне история фронтовой любви бабушки и дедушки, – пишет Наталия Рыбакова. – Войска вывели на формировку в село Игровицы, в санбате гвардии капитану Лысенко показалось, что он уже где-то видел симпатичную девушку Наташу. Стал вспоминать. Вспомнил, что видел в Волосовке, когда туда вошла наша армия. Вот так, судьба не единожды с упорством сводила их на войне, берегла от смерти. Раз зашёл в санбат, второй… Потом были письма, а когда в очередной раз встретились, однополчане предложили: «Поженились бы…» Это было в январе 1945 года. Рапорты. Приказ. В красноармейской книжке запись сделали и гербовую печать 54-й гвардейской танковой бригады поставили. Мужа отозвали в другую бригаду, снова надолго расстались. Только 20 мая он смог приехать к жене. Его направили в 121-й отдельный сапёрный батальон. Она там же немного поработала машинисткой, а в июле демобилизовалась».
После войны Наталья Лысенко окончила вечернюю школу, поступила заочно в костромской пединститут, работала учителем русского языка и литературы. С Анатолием они вырастили двух дочерей.
