Макар Окотэтто родом из Яптиксалинской тундры. Потомственный рыбак и оленевод пишет стихи и прозу. Произведения Макара не раз были опубликованы на страницах газеты «Полярный круг». В 2023-м молодой северянин удостоился литературной премии губернатора Ямало-Ненецкого автономного округа в номинации «Дебют». На Ямале идёт Год детства, поэтому начинающий автор решил поделиться с читателями «ПК» отрывком из рассказа о приключениях маленького оленевода по имени Ёртя.
(отрывок из рассказа)
Пролог
В эту весеннюю ночь Ёртя никак не мог заснуть. Мальчик ворочался в постели, то поднимая ягушку на голову, то опуская её до колен, было ему то холодно, то жарко. Как и всякого человека, которого Ӈэ-муси не торопился украсть в своё царство, его одолевали разные мысли. Была у него причина для беспокойства – промолчал сегодня о своей неудаче, не рассказал отцу и другим взрослым из стойбища, что ещё утром, помогая собирать оленей, не смог подогнать одного упрямого хабте к остальному стаду. Он вспомнил, как радовался в душе, когда во время ярколава никто не заметил отсутствия этого оленя.
– Я трус, – вслух шёпотом выругал себя Ёртя и продолжил уже про себя: «Рано или поздно пропажу обнаружат, и что тогда мне сказать? Если ведь признаюсь, то меня поругают за то, что не сообщил об этом вовремя. Вот досада!» – убивался Ёртя.
Часть первая
Ёрте шёл одиннадцатый год, и в свои десять лет он чувствовал себя вполне ответственным за свои поступки. Он был старшим ребёнком в семье и научился брать на себя взрослые обязанности. Вот поэтому сегодня утром его разбудила мама, после того как вскипел чайник на костре. Хотя сон – дело сладкое, и как бы жалко не было с ним расставаться, Ёртя сделал над собой усилие и встал с постели, мотивируя себя словом «надо». Всё ещё с сонными глазами он вышел на улицу, хотел было осмотреться по сторонам, увидеть, где сейчас пасутся олени, только ярко светило солнце, и поэтому ничего не смог разглядеть, а только сделал глазам больно, отчего пошли слёзы. Сходив в туалет, мальчуган выбрал чистую лужу, сломал на ней тонкую корочку льда, что образовалась за ночь, встав на корточки, он несколько раз ополоснул лицо, вода была холодной.
На улице было тихо, где-то неподалеку пели птички. Прямо над головой Ёрти быстрой ракетой пролетели две куропатки, последняя чуть не врезалась в него, северянин, оторопев, сделал выпад вперёд, при этом инстинктивно прикрыл голову рукой. Куропаток в тундре много, они сидят почти на каждой кочке и горланят оттуда свои «кабэв-кабэв», «латаррр» и «нявввы». Как заметил маленький хозяин тундры, куропатки весной никогда не спят.
Дул слабый ветерок, и на небе местами были тяжёлые тучи, мальчик слегка озяб после холодной водицы и поэтому решил, что наденет малицу, когда пойдёт собирать оленей.
Когда он зашёл в чум, мама уже поставила стол и налила чай в чашки.
– Доброе утро, – сказал ей Ёртя, увидев, что отца нет в чуме, спросил: – А где папа?
– Пошёл оленей запрягать, – ответила мать. – А ты разве не видел его на улице?
– Нет! Я не посмотрел в ту сторону, где привязаны олени.
Юный пастух уже выпил свою первую чашку чая, когда зашёл папа.
– О, проснулся мой помощник, – обрадовался отец. Сев на своё место, он потрепал сына за волосы, от чего последний слегка отстранился.
«Совсем как с маленьким», – подумал про себя Ёртя. Отец гордился им и нередко ставил его в пример младшим братьям.
Позавтракав и одевшись, мужчины вышли на улицу. Отец взял в руки бинокль, встал на нарту и долго смотрел по сторонам, комментируя, где и сколько он видит оленей. Ёртя всё это время стоял рядом. После того как отец закончил наблюдения, он дал сыну наставления, где и как собирать оленей и на каком месте они встретятся.
– Ружьё я возьму с собой, – напоследок сказал отец. – Тебе пешком будет тяжело его нести.
Отец уехал, а помощник быстренько зашёл в чум, чтобы прихватить с собой в дорогу несколько конфет. Мама сидела у дверей чума ближе к свету и шила. Она ремонтировала малицу одного из младших сыновей, которую вчера дети порвали, играя вечером в «няк-някей». Ёртя тоже играл с ними и ребятами из соседних двух чумов, было очень весело. Сейчас младшие пока что спали, а когда проснутся, то пойдут охотиться на куропаток.
Ёртя вышел на улицу и пошагал навстречу приключениям, о которых пока не мог и догадываться, рядом с ним бежал его верный пёс Налто. Отойдя на ста шагов, мальчик оглянулся и увидел, что из соседнего чума вышла женщина: стойбище начинало просыпаться.
Река Ёря-яха берёт своё начало с небольшого круглого озера, которое находится, так сказать, в объятьях другого, более большого, озера. Дело в том, что из большого озера вытекает ручеёк длиной около километра, потом этот ручеёк впадает в маленькое озеро, из которого рождается большая, суровая река Ёря-яха.
По всей своей длине Ёря-яха собирает множество маленьких речек, впадающих в неё, и протоки озёр, находящихся внутри её бассейна, и поэтому у устья она достаточно широкая, а сейчас, во время паводка и ледохода, выглядит даже пугающе. Она была переполнена намного выше своих берегов, и в потоке сильного течения, как корабли, плыли огромные ледяные айсберги, некоторые появлялись прямо из-под воды. Вынырнув, ломаясь на две или три части, они с грохотом плюхались, после чего снова на несколько секунд исчезали под водой, появившись, дальше продолжали своё увлекательное путешествие. Иногда на такие льдины садились птицы, чаще всего это были авлыки, чайки и крачки, бывало, что катались и куропатки.
Стойбище, в котором живёт Ёртя, находится почти у самого устья Ёря-яхи, где она впадает в самое большое и глубокое озеро, с самой вкусной рыбой, которая так любима Ёртей и остальными жителями стойбища. Название этого озера звучное – Сюмбагата, что переводится как Муксуновое.
Ёртя дошёл до большого обрыва, где раньше была стоянка для нарт. Он помнит старый сёребць. Тогда он был совсем маленьким, а сёребць совсем большим. Сейчас вместо сёребця лежали только останки поломанных нарт, поросшие мхом и плесенью, напоминали нарту покойника, на деревяшки которого нельзя наступать. Осталась только старая перевёрнутая деревянная лодка, которая сохранила кое-какую свою целостность, она лежит почти у самого обрыва и, наверное, со временем обвалится вместе с землёй в бурный поток Ёря-яхи. Ёртя присел на лодку, достал из кармана конфетку, снял обёртку, положил конфету в рот, а фантик, сложив, просунул в щель на днище лодки, эта была карамель со вкусом лимона. Он вытер пот со лба, солнце начинало припекать, над головой летали два сокола и шумно кричали. Эти птицы гнездятся на обрыве и каждый год прилетают на родное место.
До того, как присесть на старую лодку, северянин прочесал несколько изгибов реки. Олени, которых он поднимал оттуда на сопки, были в основном важенки с новорождёнными телятами. Всё это время сын оленевода держал своего помощника на поводке. Налто – большой черный лохматый пёс с самыми добрыми глазами и с большими острыми клыками. Ёртя боялся, что отпусти он его, тот тут же загрызёт одного или нескольких телят.
Мальчик привязал конец поводка себе на пояс, для того чтобы руки были свободны и легко было идти. Налто громко басовито лаял, и перепуганные важенки бежали ещё до того, как Ёртя мог приблизиться к ним. Только одна важенка почему-то не хотела уходить, она бегала туда-сюда вокруг белого пятнышка на земле. Когда подошёл поближе, то увидел, что это спит маленький олень-альбинос, юный пастух несколько раз похлопал соню по спине, прежде чем тот поднялся на ноги. Мама всё это время истерично звала детёныша и сделала несколько кругов вокруг Ёрти. Налто же басил, а когда белый малыш побежал к важенке, он так сильно дёрнул Ёртю, что тот упал на четвереньки, промочив при этом колени и рукава на малице. Выругавшись, пастух поднялся и пнул своего помощника в живот, тот лишь с тоской посмотрел на него.
– Извини, я погорячился! Но ты сам виноват.
Друзья пошли следом за важенкой с белым оленёнком.
«Ёртя крутой» – нацарапал ржавым гвоздиком Ёртя на носу лодки, но, вспомнив наказ взрослых не писать своё имя где попало, потому что это хывы, он стёр надпись. Когда он встал с лодки, на ней грамотно и подчёркнуто было написано: «Всякий без исключения однажды терпит поражение». Это мальчуган имел в виду старую лодку, которую однажды не найдёт здесь на обрыве, однако, размышляя над этими словами, ему приходили в голову и другие ассоциации, например: с одной историей, услышанной им в больнице от доброй пожилой медсестры, когда, будучи третьеклассником, он сломал мизинец на левой руке, играя в баскетбол.
История была такая. Жил когда-то один могучий воин, всех побеждал, никого не боялся, много сражений выиграл и вернулся домой героем. Дома же в честь его возвращения устроили большой пир, царь, которому служил, подарил ему титул и имение. Воин женился, и родились у него дети, он теперь занимался скотоводством. Со временем его военная слава стала забываться, в народе чествовали других, более молодых воинов. Скучно было ему в мирной жизни, и тогда пришёл он к царю с просьбой отправить его на войну. «Какой же ты воин, теперь ты пастух!» – смеялся над ним царь. Воин сильно обиделся и ответил: «Тогда выставь десять лучших своих воинов против меня, и если я их одолею, то отправишь меня на войну». Царь согласился, и тогда старый воин убил всех десятерых. И пошёл он сражаться в далёкую, незнакомую страну, где предстояло воевать с кочевниками. Битва за битвой громил кочевников, пока однажды не случилось следующее. В одном из лагерей кочевников жил молодой пастух и охотник – сын белого шамана. Он не был воином и никогда не держал в руках меч или лук со стрелами, но зато в совершенстве владел арканом, не было ему в этом деле равных, любого зверя мог им поймать. Вот напало войско могучего воина на лагерь белого шамана, в итоге превосходящей силы и количества войска могучего воина кочевники проиграли, многих взяли в плен. Решил могучий воин устроить состязания, позвал белого шамана и говорит ему: «Выставь любого своего воина против меня, и если кто-то из них меня одолеет, то моё войско навсегда покинет вашу землю, а если никто не сразит меня, то я истреблю весь ваш род, в том числе женщин и детей». Один за другим выходили воины-кочевники, но никому не удавалось сразить могучего воина. Тогда настала очередь молодого пастуха, он стоял перед могучим воином и держал в руке аркан. «Дайте ему меч», – крикнул могучий воин. На что пастух ответил: «Это и есть моё оружие». Не успел могучий воин взмахнуть мечом, как юный пастух обвил арканом его руку, другим концом аркана обхватил меч за рукоятку, крутанул его в воздухе и резким толчком воткнул в живот могучего воина. Сражённый воин упал на колени, посмотрел на молодого пастуха и спросил: «Как зовут тебя воин?» На что кочевник ответил: «Я не воин, а всего лишь пастух».
«Ты не воин, а всего лишь пастух», – дразнил Ёртя пса, задирая, толкал его за бока, то тянул за уши, на что Налто отвечал задорным лаем и пытался вырвать рукавицы на малице хозяина. «Но ты хороший пастух», – сказал маленький хозяин и погладил Налто по голове.
Мальчик был в хорошем настроении, шёл и разговаривал с псом, а где-то запевал то одну, то другую песню. Идти было легко, только немного жарко, солнце стремительно поднималось вверх, да и ветер почти стих. Всей душой Ёртя любил тундру и не представлял другого места на земле, где человеку было бы так хорошо. Он даже придумал небольшое четверостишие, посвящённое родному краю, и пел его иногда, когда никого не было рядом, немного стеснялся того, что это он сам придумал:
Край суровый, край прекрасный,
Апрельским солнцем ослеплённый.
Куда ни глянь, синеют дали,
И на снегу блестят медали.
Начинающий поэт хотел и дальше сочинить, но пока оставались только эти строчки. «Может быть, когда-нибудь», – думал об этом Ёртя. Ему одинаково нравятся что зима, что лето, он не разделяет их, зимой холодно, летом комары.
Тундровичок радовался, что олени не ушли далеко, иначе бы он вскипел в малице, а в руках нести её неохота, да и тяжело, другое дело, когда на себе и тогда почти не чувствуется веса.
Ручейки в оврагах прорыли глубокий снежный канал, высота больше, чем рост юного северянина. Ему нравится перепрыгивать такие каналы, которые пошире, перепрыгивает с разбегу зайцем, а те, что поуже, толчком двумя ногами, как в соревнованиях по тройному прыжку, летом в стойбище среди ровесников в этом виде спорта ему нет равных. Потом ждёт, как такое же расстояние перепрыгнет его пёс, но Налто с лёгкостью его превосходит, на что мальчик иногда сердится, но всё же в большинстве случаев он гордится своим псом. Такие же трюки он проделывает и с узкими речками, но бывали случаи, когда не допрыгивал до берега, но, к счастью, успевал схватиться за какой-нибудь кустик и его не уносило течением.
Ёртя – рыбак, настоящий, по призванию и по значению имени. Прошлым летом, когда стойбище стояло на берегу Обской губы у залива, он и другие ребята решили порыбачить на море в тихий отлив без взрослых. Потащили лодку деревянную, сложили в неё невод. На весло сел Ёртя, который и раньше катался на калданке недалеко от берега, в неглубоких местах, когда ходил на рыбалку со взрослыми. На кормовую часть впереди невода лицом к нему сел двоюродный брат Пудана, для того чтобы бросать невод в воду, двое других ребят остались держать верёвку. Всё шло хорошо, и половина невода была уже в воде, как вдруг запуталась сеть, какое-то грузило просочилась в ячею, и Пудана не мог его распутать, течение быстро уносило ребят к устью залива.
– Пудик, давай скорее! – немного в панике был весельщик.
Сетку удалось распутать, ребята кое-как быстренько скинули оставшуюся часть в воду и пошли на сушу. На песке они вдвоём потянули верёвку, сетку уносило и тянуть было тяжело. Ребята, что были на другом конце, шли в сторону Ёрти и Пуданы, им тоже было тяжело тянуть. В глубине сетки уже плескалась рыбка, только сетка никак не шла на берег, уносило её к устью залива в море. Друзья решили отпустить второй конец и начали вчетвером тянуть за одну сторону.
Песок, на котором они стояли, оказался глинистым, и парням время от времени приходилось вытягивать ноги, чтобы они не завязли в иле. Сетка шла илистая, кидали её сразу в лодку. Несмотря на то что сетка пришла вертикально, рыба всё же в ней была, попалось даже несколько крупных щёкуров. «Эх, вот пришла бы сетка как надо, мы бы поймали больше рыбы», – были расстроены ребята. Все они были мокрые и полностью в глине, как будто юные пионеры, только что принимавшие грязевую ванну.
«Мхум-эмху», – прокашлял кто-то за спинами ребят, они испуганно оглянулись. Это был дед Е, хозяин лодки и невода. У дедушки был суровый нрав и толстая деревянная трость, которую ребята боялись больше, чем его суровый нрав. Долго ругался Е, никто из ребятни с ним не пререкался, потому что это было чревато. Никто не знал настоящего имени дедушки Е, и все называли его просто Е, может быть, он и сам забыл своё настоящее имя, которое дали ему родители.
Е заставил маленьких рыбаков промыть, почистить невод и лодку. Потом, когда сменилось течение и начался прилив, они все вместе закинули невод в обратном направлении, теперь капитаном был дедушка Е. Много рыбы они тогда поймали и ели её две недели в стойбище из семи чумов.
«Скоро снова будем кочевать, вот закончим с нартами и пойдём кочевать, по старым знакомым местам, они меняются каждый год, снова свежие, трава не утоптанная и не пахнет мочой после долгих стоянок, снова всё свежо, снова всё красиво», – думал Ёртя о предстоящем лете. Он теперь шёл по высокому, большому холму по направлению к чуму. Олени были уже собраны и сами потихоньку двигались к стойбищу, юный пастух их лишь слегка подгонял иногда. Северянин не спешил, уже выполнил часть своей работы и даже быстрее, чем предполагал. С этого холма открывался просторный вид, на самом его пике стоял железный маяк, слегка покосившийся из-за сильных ветров, что дуют с северо-востока. Внутри маяка стояла толстая железная бочка, на которую Ёртя поднялся, чтобы оглядеться по сторонам. Отсюда было всё как на ладони.
Мальчик видел устье реки Ёря-яха, на котором образовался затор, и река всё больше уходила вширь, топя прибрежные высокие заросли кустарниковой ивы. Чуть правее видны чумы Ёрти на фоне неба, переливаются миражами, образуя разные формы, будто это храм с тремя серебристыми куполами или белый корабль, летящий на запад. Ещё правее озеро Сюмбагата, большое и величественное, с высокими обрывами на правой стороне, на которых ещё белеет снег. Лёд на озере ещё не растаял и поэтому блестит на солнце, над ним тоненькой полоской чернеет противоположный берег. Ещё правее холмы двух небольших речек, но вполне серьёзных во время паводка, которые тоже впадают в Сюмбагата. От них ближе сюда идёт гряда холмов и обрывов ближнего берега озера и десяток небольших сопок, стоящих на равнине. Тундровичок увидел отца, тот едет по снегу на склоне холма по направлению к чумам. Правее холмов три небольших озера, которые, как сестры, взялись за руки, потому что их соединяет речка, идущая сквозь них, они выстроились в рост по нарастанию в сторону Ёрти, с последнего река впадает в Ёря-яху за спиной мальчика, если он будет стоять лицом к чумам.
Погодите-ка! А что за чёрная точка там, вроде бы двигается. Неужели это олень? Что делать? Не так далеко, но надо идти в обход – вдруг увидел Ёртя оленя на небольшом перешейке между вторым и третьим озером, на противоположной стороне реки, что соединяет между собой озёра.
Ӈэ-муси – дух сна, которым обычно пугают детей, когда им пора уже спать.
Хабте – взрослый ездовой олень.
Ярколава – ловля оленей, сбор рабочих быков в кораль.
«Няк-няк» – игра в нерп, участники этой игры делятся на две команды: охотников и нерп. Цель первых – заарканить, цель вторых – не попасться.
Хывы – запрет, табу, то, чего не следует делать или опасаться, иначе это обернётся несчастьем.
Сёребць – две нарты, пристыкованные задом друг к другу, кладовая для шкур.
Авлык – утка морянка.
