Министр природных ресурсов и экологии Дмитрий Кобылкин дал интервью газете «Ведомости».
Дмитрий Кобылкин возглавил Минприроды немногим более года назад. До этого он работал губернатором ЯНАО, а значит, многие задачи и проблемы регионов на опыте Ямала ему были известны. Но первый год министра оказался сложным – катастрофическое распространение лесных пожаров и затоплений в Сибири, трудоёмкая мусорная реформа... Вокруг этих тем в основном и сосредоточился разговор Кобылкина с журналистом газеты «Ведомости». Кстати, в газете отмечено, что министр не просил прислать вопросы заранее на согласование и отвечал с ходу (интервью публикуется с сокращениями).
О разнице между работой губернатора и министра
«Маховик реализации, например, нацпроекта, связан с огромным количеством согласований Минэкономразвития, Минфина, других федеральных агентств и ведомств, Минюста. Это продолжительный процесс. Я так не привык. У меня, когда работал губернатором, всё гораздо быстрее решалось. Не нужно было писать какие-то письменные поручения, достаточно было снять трубку и решить вопрос.
Год назад, когда оценил масштаб задач, которые предстоит решить, стало страшновато. Но я не привык отступать и решил сложное разбить на простое, а потом создать управляемое и регулируемое сложное. Сейчас уже не вижу ни одной задачи, с которой мы не могли бы справиться. Все они сложные, но подъёмные».
Об экспорте леса в Китай
«Они приезжают, покупают лес, а нам разгребать завалы. Китай должен чётко понимать, что если они не подключатся к решению этой проблемы, то у нас не будет другого варианта, кроме как запретить экспорт леса полностью. Я предлагаю Китаю совместно с нами, на нашей территории, вдоль границы построить селекционно-семеноводческие комплексы и высаживать лесопосадочный материал. Чтобы восстановить для наших детей и внуков то, что вырубили «чёрные лесорубы».
О нацпроекте «Экология»
«Для меня, как для бывшего губернатора, указ президента о нацпроектах – великая радость. Несмотря на то что бюджет формируется на три года, я ставил себе задачу на пять лет, а то и на десять. Но не все ещё умеют так работать. Мало субъектов работало в проектных командах, их можно по пальцам пересчитать – это регионы-доноры: Москва, Татарстан, Санкт-Петербург, ЯНАО, ХМАО».
Промышленность
«Минприроды предлагает бизнесу брать под охрану леса. В первую очередь это касается металлургических и горнодобывающих компаний. Сейчас год становления на рельсы и разгона локомотива. Нам все говорили, что не надо целевые показатели ставить на этот год. А мы, наоборот, поставили – и амбициозные. Например, по ликвидации накопленного ущерба от полигонов промышленных отходов – «Белое море», «Игумново», «Чёрная дыра». И мы решим в этом году эти задачи. Всего более сорока объектов рекультивируем в этом году, и половина из них – особо опасные объекты».
Лес и люди
«Если за лесом не ухаживать и не вывозить бурелом, то рано или поздно упавшее дерево превратится в порох. Будет достаточно молнии в засушливый период, ветра даже, чтобы возник огонь. С каждым годом эти факторы вызывают всё больше и больше пожаров. Это предотвратить непросто – территория огромная, хотя от общей площади лесного фонда пожары захватили 0,3%.
У нас есть компании, которые при производстве алюминия, добыче угля или при плавке металла создают углеродный след. Но есть лес, который нужно мониторить и тушить при необходимости, восстанавливать. Есть разработка: разбить лес на секторы и закрепить ответственность за сохранность леса на конкретном секторе за конкретной компанией, производство которой оставляет углеродный след: этот сектор, например, компании СУЭК, другой – ММК. Мы вводим новые возможности компенсировать вред для компаний, загрязняющих воздух».
Об осторожности в освоении арктического шельфа
«Я бы вообще не ставил разработку арктических запасов во главу угла. У нас вся нефтегазовая инфраструктура построена в традиционных местах. Нужно думать над коэффициентом извлечения нефти из пластов. Нам надо подключать мозги – науку, делать НИОКР (научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. – Прим. авт.). И тогда у нас будут минимизированы затраты в Татарстане, Башкирии, на Кавказе, в Самарской области. Вы же помните, какие крики были по поводу сланцевой нефти, сланцевого газа – что это всё опасно. А сейчас очевидно, что технологии позволяют добывать даже в местах большого скопления людей.
50 трлн куб. м газа на шельфе – это огромные запасы. Приступать к их разработке сейчас не имеет смысла. Через 10–15 лет у нас будут другие технологии. И сейчас нам не нужно рвать когти и бежать туда, рискуя получить техногенную аварию, просто потому, что нет технологий».
Подробно с интервью Дмитрия Кобылкина можно ознакомиться на сайте газеты «Ведомости»
